Издательство АСТ / Юзефович Л. Поход на Бар-Хото

Леонид Юзефович — писатель, историк, лауреат премий «Большая книга» и «Национальный бестселлер». В новой книге «Поход на Бар-Хото» он обращается к своей излюбленной восточной тематике; это вымышленная история с вымышленными героями — но в реальных декорациях.

В воспоминаниях русского офицера, капитана Солодовникова, служившего военным советником в монгольской армии в 1912–1914 годах, когда монголы отстаивали свою независимость от Китая, переплелись осада занятой китайцами крепости Бар-Хото, любовь к жене русского дипломата в Монголии, Первая мировая война, высылка из Ленинграда в Забайкалье в середине 1930-х. Здесь герой заново осмысляет собственную жизнь, а тем самым — судьбу человека в переломные эпохи.

«Я терпел здесь множество неудобств, страдал от зноя, холода и дурной воды, вшивел, покрывался фурункулами, болел дизентерией, — но никогда и нигде не чувствовал себя свободнее, чем в Монголии. Я не нашел в ней того, что искал, не написал роман, не стал буддистом; зато, в отличие от Петербурга, где близость верховной власти искажает пропорции вещей, где призраки выдают себя за мужчин и еще чаще — за женщин, где книги сочатся туманом и на звон золота покупают запах пищи, где нет правды, а есть только целесообразность, — здесь, на этой скудной земле, я жил среди живых, видел все цвета мира, ходил рядом со смертью, любил и был счастлив».
О книге
5 причин прочитать
Новая повесть Леонида Юзефовича имитирует воспоминания никогда не существовавшего человека, но написаны они с невероятной, почти документальной достоверностью.
На сломе эпох люди разных культур ведут себя по-разному, но и в такие переломные моменты они остаются людьми. От этого возникает удивительное чувство близости к нам иных культур и иных времен.
Реальные исторические события и локации обрамляют судьбы персонажей и усиливают их витальность.
Большая история, увиденная глазами маленьких людей, — метод не новый, но Юзефович владеет им виртуозно.
Леонид Абрамович Юзефович — тонкий стилист и замечательный «рассказчик историй», как он сам себя называет.
Цитаты
Право писать мемуары нужно заслужить. История — ценный зверь, охотиться на него позволено лишь по государственной лицензии. У таких, как я, шансы получить ее равны нулю.
Чахары — племя изгнанников, лишенных родины, оттесненных ханьскими поселенцами в пустыню. Они промышляли разбоем, торговали женщинами, ячьей шерстью и собственной храбростью, но после крушения Поднебесной империи она превратилась в лежалый товар и за бесценок была куплена китайскими генералами из северных провинций.
Европейское название города — Урга, но он имеет еще два монгольских имени и столько же китайских. Никакое единственное сочетание звуков не несет в себе его образ и не привязывает его к этой земле птиц и кочевников.
Говорили, будто за последнее время собачьи стаи сильно размножились по сравнению с прошлыми годами. Это означало, что скоро будет много мертвецов и голодать им не придется. Их плодовитость была предвестьем близящихся войн, эпидемий, природных катастроф.
Ия тоже из ссыльных, в Ленинграде работала в библиотеке, здесь — судомойкой в железнодорожной столовой. Мы с ней обнюхались, установили, что принадлежим к одной породе, и с тех пор радостно виляем хвостами при встрече. Помимо того, что способны дать друг другу два одиноких разнополых существа, Ия еще и практически полезна мне, а я — ей.
Этично ли мне вставать в позу существа с развитой легочной системой, которое с высот эволюции надменно взирает на тех, кто для получения кислорода вынужден обходиться жабрами?
Я выслушал это с тягостным чувством. В милосердном учении Будды с его директивой щадить всё живое имелся, оказывается, свой подвальный этаж, куда нет входа наивным адептам желтой религии вроде нас с Линой.
Вокруг все смолкло. Дым над башней рассеялся, и я увидел, что пушки там нет. Ее разорвало вместе с артиллеристами. Лишь окровавленные тряпки висели на зубцах.
Читать при нем письмо не хотелось. Гиршович собирался интервьюировать Наран-Батора, но не спешил: рассказывал, как хорошо он сделал, что надел в дорогу эту блузу, как она удобна в носке, какие у нее вместительные карманы. Ее подарил ему петербургский художник и скульптор Курганов, осенью приезжавший в Ургу на заработки. Я лишь однажды видел его у Серова на рауте по случаю тезоименитства государя, но Лина говорила, что Курганов — его псевдоним, что он приятельствует с Блоком, а со Скрябиным они друзья — Курганов как художник помогал ему выработать цветовые соответствия для музыкальных тональностей и убедил его окрасить до-мажор просто красным, а не алым, как тот поначалу собирался.
Где-то я вычитал, что наши лица асимметричны: правая и левая половины не совпадут, если наложить одну на другую, — но с возрастом, по мере угасания раздирающих нас страстей, асимметрия мало-помалу исчезает. Душа, остывая или, наоборот, раскаляясь до того градуса, когда ее разнонаправленные порывы обретают единый вектор, отпечатывается в наших чертах и делает их все более одинаковыми по обе стороны от проведенной по середине носа вертикальной линии. Абсолютная их симметричность — или знак, что человек обрел внутреннюю гармонию, или предвестье его близкой смерти.
В ее беспощадном свете видно стало, что крепость нам не взять, не будет ни утреннего штурма, ни, следовательно, похода на Ургу. Мятежник имеет шанс победителем войти в столицу, только если летит к ней на крыльях другой победы.
Потом я не мог отделаться от чувства, что где-то все это читал или слышал, но так и не вспомнил, где именно. А спустя три года, в Петрограде, долечиваясь после ранения, перечитывал «Волю к власти» Ницше — и наткнулся на нечто очень похожее, только вместо Чжамсарана здесь фигурировали витальные эллинские боги, вместо будд и бодхисатв — христианские святые.
Стоит лишь облететь листве, а земле затвердеть от утренников, слышнее делается стук составов на магистрали. Пассажирские с четными номерами идут вдоль Селенги на восток, с нечетными — на запад. Грохот первых быстро стихает за поворотом, вторые гремят дольше. За ними тянется отраженное водой и прибрежными скалами эхо. На морозе оно станет еще громче. Скоро зима. Вчера выпал первый снег; значит, через месяц ляжет и уже не растает.